![[object Object],[object Object]](https://cdn.sanity.io/images/tsza235h/production/e9a5131c0f60823ec09cc19b77f9518667f89c28-2048x1365.jpg?rect=0%2C107%2C2048%2C1152&w=3840&h=2160&fit=max&auto=format)
После 24 февраля: как изменилась российская Арктика за последние три года?
Инфраструктура, экономика, экология, геополитика региона и давление на организации коренных народов под давлением новых реалий.
Во время американо-российских переговоров в Эр-Рияде глава РФПИ Кирилл Дмитриев выразил готовность к сотрудничеству двух стран в Арктике и даже предложил американским нефтяным компаниям «вернуться» к разработке нефти в российских арктических регионах. Эксперты гадают о сути возможной сделки, предполагая, что приглашение поучаствовать в освоении Арктики может быть способом начать разговор о снятии санкций с России. Но что тем временем происходит на территориях, которые Дмитриев предложил «осваивать»?
«Арктида» рассказывает, как три года войны повлияли на арктические регионы России.
Как санкции отразились на экономике?
В ответ на полномасштабное вторжение России в Украину страны Европейского союза, США и Великобритания, а также другие государства, ввели санкции, которые затронули экономическую активность российских организаций в Арктике, что привело к приостановке, переносу сроков или сокращению работ, а в некоторых случаях и вовсе к заморозке многомиллиардных проектов. Под угрозой оказалось даже развитие Северного морского пути (СМП), стратегическую роль которого российские чиновники подчёркивают уже несколько лет.
Почему важно знать про Северный морской путь и что угрожает развитию проекта?
Владимир Путин говорил о Северном морском пути как об альтернативе Суэцкому каналу. Согласно данным социологического опроса, который провели «Арктида» и Russian Field в конце 2023 года, 85 % респондентов поддерживают развитие Северного морского пути. О большой заинтересованности в развитии проекта не раз говорил и глава дружественной Беларуси Александр Лукашенко.
Планы по развитию пути до недавнего времени предусматривали масштабный рост грузопотока: до 80 миллионов тонн к 2024 году, 150 — к 2030-му и 200 — к 2035-му. Обещания нагрузить Северный морской путь звучали от российских чиновников практически все три последних года. И хотя грузопоток действительно растёт, — за 2024 год он вырос почти на 5% — темпы роста значительно отличаются от запланированных.
Впрочем, нереалистичность этих планов осознают и представители госкорпораций. Так, комментируя показатели грузопотока, глава «Росатома» (оператор СМП) Алексей Лихачёв в начале января 2025 года даже заявил:
«Нам сейчас нужно пересмотреть с учётом всех принятых решений график роста грузопотока по Северному морскому пути, исходить из тех реалий, в которых мы работаем».
Под «реалиями», очевидно, имеются в виду санкции, которые затронули крупные проекты по добыче нефти и газа в Арктике — «Арктик СПГ-2» и «Восток Ойл». Они-то и должны были обеспечить значительную долю грузов стратегически важного СМП.
Насколько это крупные проекты? И что с ними произошло? Их заморозили?
«Арктик СПГ-2», проект «Новатэка» стоимостью в 25 миллиардов долларов США, оказался под давлением санкций. Ещё в мае 2022 года он лишился уже построенных, но не переданных ему корейских танкеров для перевозки сжиженного природного газа (СПГ) в условиях льда, а впоследствии — и оборудования для второй и третьей линий производства. Сейчас строительство этих линий находится под большим вопросом.
Проекту, связанному с давними соратниками Владимира Путина Геннадием Тимченко и Леонидом Михельсоном, не помогло даже то, что с начала войны при посредничестве итальянских компаний «Арктик СПГ-2» получил компоненты на 193 млн евро в обход санкций.
В свою очередь, проект «Роснефти» «Восток Ойл», который должен был уже в 2024 году добывать 30 миллионов тонн нефти, так и не заработал. Ввод проекта был перенесен на 2026 год. При этом в 2025 году «Восток Ойл» оказался под американскими санкциями, что усугубило проблемы с поставками оборудования и привлечением инвестиций.
Как война отражается на добыче ресурсов в Арктике в целом?
В среднем, как посчитала «Арктида» на основе данных официальной статистики, в течение 2022-2024 годов средний ежегодный темп падения добычи нефти в Арктической зоне РФ составил 2,8 %. Что касается газа, то его добыча в Арктической зоне РФ остаётся высокой, но постепенно снижается — в 2017 году доля от всей добычи газа по стране доходила до 90,4 %, а сейчас она составляет 85,8 %. Значительное падение производства угля в 2023 году частично было компенсировано ростом в прошлом году — уровень добычи в 2024 году достиг показателей 2018 года (если не учитывать провальные 2021 и 2023 годы).
В целом отметим, что после резкого спада добычи газа, нефти и угля в 2023 году, в 2024-м наметился рост — вероятно, произошла адаптация индустрий к санкциям и ограничениям.
Как ещё санкции и уход западных инвесторов отразился на энергетике в Арктике?
Они ударили и по российской отрасли возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Так, крупные инвесторы в российские проекты — итальянская Enel и финская Fortum — , а также поставщики ветро- и солнечного оборудования — датская Vestas и голландская Lagerwey**—** ушли. Отрасли пришлось создавать новые цепочки поставок и искать альтернативных партнёров, что увеличило стоимость проектов на 25–35 % и отодвинуло реализацию на сроки от 7 до 24 месяцев.
При этом большая часть проектов выжила, но некоторые сменили собственников. Иногда это приводило к судебным разбирательствам, в других случаях российские компании смогли заполучить активы, которые можно использовать для укрепления своего имиджа в контексте глобальной климатической повестки. Например, крупнейшая ветростанция за Полярным кругом — Кольская ВЭС — теперь принадлежит «Лукойлу». Российская компания даже получает за неё экологические награды.
В целом отрасль ВИЭ в России смогла адаптироваться к санкциям и наладить связи с партнёрами из «дружественных стран». К 2025 году дела в этой сфере с точки зрения бизнеса идут хорошо, и годовой отчёт Ассоциации развития возобновляемой энергетики за 2024 год наполнен оптимизмом.
Получается, что с «зелёной» энергетикой не всё так плохо?
Нет, в контексте климатического кризиса ситуация с ВИЭ в России довольно печальная. По оценкам Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), к 2050 году доля «зелёной» энергетики в мире должна достичь 77 %, иначе мы рискуем не удержать глобальное потепление в пределах 1,5 °C. Любая задержка в развитии ВИЭ — даже в одной стране — бьёт по климатическим целям всего человечества. В России уже есть и нормативная база, и заинтересованные игроки, например, «Росатом» с подразделением по возобновляемым источникам, но на практике рост ВИЭ всё равно слишком медленный, а разрыв с Западом не поможет его ускорению. При этом актуальный план российского правительства — довести долю солнечных и ветровых электростанций в производстве электроэнергии до 3,3 % к 2042 году, что сильно расходится с рекомендациями учёных.**
Отметим, что региональные инициативы тоже могут сыграть важную роль в переходе России на экологичную энергетику. Так, в некоторых российских арктических регионах сумели успешно внедрить различные практики: Красноярский край развивает электротранспорт, Мурманская область доказала, что ветроэлектростанции могут быть эффективны даже за полярным кругом, а в Коми строят энергоэффективные здания.
А как три года войны отразились на международном сотрудничестве по климат-кризису в Арктике?
Арктика в последние годы становится эпицентром климатических изменений. При этом война в Украине привела к приостановке работы России в международных организациях, нацеленных на борьбу с климатическим кризисом. Так, Арктический совет, служивший в том числе для координации между наукой и политикой, обмена данными между арктическими государствами, столкнулся со сложностями в работе.
Впрочем, в январе 2024 года Россия выразила готовность вернуться к сотрудничеству в его рамках. Как именно это будет — пока непонятно. 19 февраля этого года глава МИД Сергей Лавров заявил, что позиция России в совете очень сильная и стране надо просто «делать своё дело», а у других участников совета не останется другого выхода, кроме как возобновить сотрудничество.
Однако одним арктическим советом международное сотрудничество не ограничивается. Так, научное сообщество опасается серьёзных пробелов в изучении глобального изменения климата и, в частности, таяния вечной мерзлоты из-за частичного исключения России из научной кооперации в результате санкций. Согласно исследованию, исключение 17 российских мониторинговых станций из международной сети INTERACT (International Network for Terrestrial Research and Monitoring in the Arctic, насчитывает всего 60 станций вместе с российскими) приводит к серьёзному искажению данных о климатическом кризисе в Арктике.
С учётом того, что почти половина Арктики и около 60 % мировой зоны многолетней мерзлоты находятся в пределах РФ, отсутствие обмена информацией создаёт «белые пятна» в понимании реальных масштабов глобального потепления. Западные страны к тому же приостановили финансирование совместных исследований, обвиняя Россию в «удержании» некоторых климатических данных.
С климатическим кризисом разобрались. А что с экологией в регионе?
Количество угроз возросло. Так, из-за санкций к нефтедобывающей отрасли, Россия создала **«теневой флот», состоящий из довольно старых судов, многим из которых более 20 лет.** Точное количество «теневых» судов, обслуживающих проекты России в Арктике, неизвестно, однако под американские санкции от 10 января 2025 года попало 183 судов. 11 ****танкеров из списка перевозили исключительно арктическую нефть с месторождений на экспортные терминалы в России.
«Теневой флот» уже стал причиной как минимум одной экологической катастрофы: так, по данным журналистов, именно с обходом санкций связан разлив нефти в Керченском проливе.
При этом сразу после начала полномасштабного вторжения российские власти ужесточили давление на общественные экологические организации. В итоге будет сложнее добиваться системных изменений в законодательстве, которые могут предотвратить экологические катастрофы в Арктике, а в случае новой катастрофы её будет проще замолчать.
Сами российские власти при этом порой не просто закрывают глаза на экологические нарушения, но и помогают добывающим компаниям. Так, Tigers Realm Coal, которая годами вела добычу угля на Чукотке открытым способом, загрязняя тундру, была связана с российскими чиновниками.
Как именно власти оказывают давление на экологические организации?
С 2022 по 2024 год в реестр «иноагентов» внесены новые экологические НКО и СМИ: в 2024-м — активистка Евгения Чирикова и издание «Смола»; в 2023-м — WWF и «Кедр.медиа»; в 2022-м — «Туба калык», «Друзья Балтики», «Экологическое движение “42”», «Экологическая вахта Сахалина» и «Центр сохранения и изучения лососёвых видов рыб». Всего с 2014 года как минимум 43 экологические организации и активиста были объявлены «иноагентами», причём семь из них работали в арктических регионах.
Сегодня отдельные независимые голоса остаются, но у них либо ограничены возможности влиять на изменения внутри страны, если они оказались в изгнании, либо эксперты и организации должны соблюдать большое число репрессивных законов, если находятся внутри России. Всё это ослабляет возможности независимого общественного контроля за состоянием окружающей среды в Арктике и продвижения позитивных изменений.
Примечательно, что давление происходит не только на экологические организации, но и на объединения коренных малочисленных народов.
Как российские власти давят на организации коренных народов и к чему это приводит?
В последние годы в государственную орбиту перешли структуры, которые должны представлять интересы коренного населения Арктики. Многие организации, выступавшие от лица малочисленных народов, теперь фактически контролируются властью. В некоторых случаях независимые объединения ликвидируются и заменяются государственными структурами. На Чукотке, например, низовую ассоциацию китобоев заменил союз, возглавляемый местным чиновником. Вместо защиты интересов морзверобоев этот союз помогает ФСБ патрулировать границу и поддерживает семьи участников войны в Украине.
При этом не только государство, но и крупные корпорации пытаются использовать организации коренного населения для продвижения собственных интересов. Так, Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, более известная как RAIPON получила за 2022-2024 годы 78 миллионов рублей в качестве пожертвования от крупных добывающих компаний.
Все это позволяет использовать «официальных» представителей коренных народов для продвижения политических и экономических интересов. В результате даже на международных площадках звучит позиция, будто бы согласованная со всем сообществом, но на деле продиктованная властями и добывающими компаниями, тогда как реального консенсуса внутри этих общин может не существовать.
Кроме того, власти репрессируют независимые антивоенные организации коренных народов. Так, в июле 2024 года Минюст внёс в реестр экстремистских сразу 55 организаций. В список попали и деколониальные движения, представляющие коренные народы России на международных площадках, например Международный комитет коренных народов России, «Абориген Форум» и «Россия коренных народов».
Как еще власть укрепляет контроль над Арктикой?
Тренд на подавление гражданского общества в российской Арктике в ближайшее время может усилится. Так, назначение Николая Патрушева, бывшего директора ФСБ и близкого соратника Владимира Путина, на пост главы Морской коллегии, частью которой является Совет по защите национальных интересов в Арктике, свидетельствует о желании форсировать секьюритизацию и милитаризацию всего региона.
На фоне усиления фракции «силовиков» общественное мнение относительно будущего российской Арктики разделилось — только половина поддерживает размещение войск и военных баз в российской Арктике. Как показывает опрос «Арктиды» и Russian Field в 2024 году, процент поддержки снижается: более молодые гораздо в меньшей степени хотят видеть в Арктике военные объекты.
А как война и мобилизация сказались на коренных малочисленных народах?
По сообщениям СМИ, мужчины из национальных республик погибают в войне в Украине чаще остальных. Кроме того, при мобилизации представителей коренных народов забирали в армию чаще, чем других народов.
Об этом же говорят и на международных площадках. В докладе Марианны Кацаровой, представленном в Совете по правам человека ООН, отмечается насильственный и непропорциональный характер мобилизации.
Коренные малочисленные народы севера (КМНС) обращались к властям с требованием прекратить мобилизацию коренных, но их голоса пока не были услышаны.
А что вообще происходит с демографией?
Падение численности населения в российской Арктике фиксируется с 2020 года. По данным Росстата, в 2022-м естественный прирост составил –1 на тысячу (при –4 в среднем по стране), а в 2023-м –1,6 (при –3,5 в целом по РФ). Отметим при этом, что в Республике Саха (Якутия) и Ямало-Ненецком автономном округе удаётся сохранять относительно стабильные показатели, а наиболее тяжёлая ситуация наблюдается в Карелии.
Еще один важный показатель — коэффициент миграционного прироста. Здесь тенденция более благоприятная. Так, в 2022 году миграционный прирост составлял –4,5, однако уже в 2023-м произошло резкое изменение баланса: +0,5. Если в 2022 году единственным регионом российской Арктики, в котором количество приехавших было больше уехавших, была Республика Саха, то в 2023 таких регионов несколько — Красноярский край, Ненецкий автономный округ, Мурманская область и Чукотский автономный округ. Среди регионов с самой тяжелой ситуацией остается республика Коми, где ситуация постепенно улучшается.
Три года, прошедшие с начала полномасштабного вторжения России в Украину, не могли не отразиться и на показателях смертности в регионах российской Арктики. Данные Росстата при этом показывают, что наблюдается снижение коэффициента смертности, однако эти данные не включают смертность по внешним причинам — один из показателей, благодаря которому можно получить представление о воздействии войны на демографию. В 2023 году «Если быть точным» представили анализ смертности в российских регионах на основе данных Росстата по внешним причинам за 2022 год. Анализ подтверждает рост смертности от внешних причин по всем регионам российской Арктики. Наибольший рост наблюдается в Ненецком автономном округе, а также Архангельской области.
Какой из всего этого можно сделать вывод? Как изменилась российская Арктика за три года полномасштабной войны?
Раньше Арктика была территорией сотрудничества с другими странами и диалога, в котором также участвовали экологические организации и независимые представители сообществ коренного населения, однако полномасштабное вторжение всё изменило. Сегодня становится все более очевидно, что, несмотря на адаптацию предприятий добывающей промышленности, расширение «теневого флота» и различные достижения по освоению Арктики, климатические, социальные и демографические риски не снижаются.
Более того, Арктика становится ареной для тотального господства макростейкхолдеров — государств, корпораций и военных структур, которые, вероятно, менее восприимчивы к инклюзивному диалогу. Могут ли эти стейкхолдеры без включения гражданского общества принимать обоснованные решения и сохранить Арктику, не превращая ее в закрытую военную и экономическую зону?
Фото обложки: Torbein Rønning
