Тридцать лет и три градуса
Подводим итоги COP30 и рассказываем, почему мир по-прежнему не готов к активным климатическим действиям
Организаторы юбилейной конференции по климату COP30 в Белене обещали «момент истины» и «реализацию действий». Ожидалось, что переговоры станут примером успешной международной кооперации, но вместо прорыва они обернулись очередным напоминанием: мир по-прежнему далёк от глобальных коллективных действий по смягчению климатического кризиса. Тем временем от его последствий уже страдают наиболее уязвимые регионы планеты: островные и прибрежные страны и Арктика. «Арктида» разбирает, что произошло на COP30, какие решения страны смогли принять страны и чем опасна позиция России по климату.
СОР30 в Белене прошёл на фоне сразу двух значимых юбилеев в истории глобальной климатической политики. В 1995 году в Берлине прошла первая Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (КС РКИК ООН), а в 2015 году страны приняли Парижское соглашение — международный договор, который поставил перед сторонами цель по ограничению роста глобальной температуры рамках 2 °C от доиндустриального уровня. Одновременно страны должны были приложить все усилия, чтобы удержать этот рост на уровне 1,5 °C. На 2025 год Парижское соглашение ратифицировали 195 сторон — 194 страны и Европейский союз, Россия присоединилась к этому списку в 2019 году, спустя три года после подписания.
Один из способов достижения цели Парижского соглашения — Определяемые на национальном уровне вклады (ОНУВ). Это планы, закладываемые сторонами соглашения в рамках государственной климатической политики, которые должны включать меры по снижению выбросов парниковых газов и действия по адаптации к последствиям климатических изменений. Страны должны обновлять ОНУВы раз в пять лет и отчитываться перед РКИК ООН. На основе обновлённых планов можно делать выводы, насколько страны продвинулись в борьбе с климатическим кризисом, и прогнозировать траектории роста глобальной температуры в зависимости от заявленных мер.
Конференция СОР30 стала уже третьим раундом обновления ОНУВ. К концу переговоров 119 стран предоставили новые планы, и их анализ показал, что мир ещё далёк от выполнения цели Парижского соглашения. Даже при условии, что страны полностью выполнят свои обещания по ОНУВ, текущий трек роста средней глобальной температуры указывает, что мы находимся ближе к 3 °C (2,5–3 °C). При этом страны не несут юридической ответственности за невыполнение заявленных целей. Все договорённости в рамках Парижского соглашения имеют исключительно рамочный характер. Поэтому фактически странам ничего не мешает ограничиться лишь громкими заявлениями о климатических амбициях.
Рост температуры за пределами 2 °C от доиндустриального уровня к концу столетия приведёт к катастрофическим последствиям для человека и экосистем. В первую очередь и особенно сильно пострадают уязвимые регионы — и даже не только островные и прибрежные регионы и государства «Глобального Юга», но и Арктика, которая уже сейчас страдает от климатического кризиса, испытывая на себе четырёхкратное повышение температуры по сравнению с общемировым.
Читайте также
О том, как климатический кризис влияет на коренных жителей Арктики
Когда тает лёд, тает и жизнь: как климатический кризис бьёт по коренным народам Арктики
Global Mutirão: какие разногласия скрываются за компромиссным соглашением
Одним из результатов переговоров на конференции стал общий документ, объединяющий формальные договорённости COP30 и вопросы, которые не вошли в официальную повестку. Такие документы ещё называют Cover Decision, они объединяют общие результаты по итогам климатической конференции и принимаются консенсусом всех сторон переговоров на финальном заседании. Mutirão в переводе означает «коллективное действие, направленное на достижение общей цели». Название документа отражает ожидания, возложенные на результат переговоров, но даже здесь сторонам было непросто найти общий язык.
Текст соглашения признаёт изменение климата общей проблемой всего человечества, подчёркивает необходимость комплексного решения взаимосвязанных глобальных кризисов — изменения климата, утраты биоразнообразия и деградации земель и океанов — в контексте достижения устойчивого развития. Кроме того, соглашение призывает развитые страны утроить финансирование адаптации к климатическим изменениям к 2035 году.
На первый взгляд это может показаться достижением, но есть и подвохи. В соглашении не упоминаются дорожные карты по отказу от ископаемого топлива и борьбе с обезлесением, которые присутствовали в первом драфте текста, опубликованном в начале второй недели переговоров. Также отсутствуют любые упоминания о необходимости отказа от ископаемого топлива: эти формулировки исчезли из текста по инициативе ряда стран, список которых так и не был опубликован.
Очевидно, что, даже если стороны Парижского соглашения готовы говорить о сокращении выбросов парниковых газов и важности борьбы с климатическим кризисом, многие из них не готовы закреплять в документах конкретные шаги, напрямую затрагивающие их промышленность и экономику.
Цель по усилению финансирования адаптации тоже вызвала немало споров. Наиболее уязвимые из развивающихся стран остались недовольны тем, что цель по утроению финансов сдвинулась на 2035 год: в изначальном драфте предполагалось достичь тех же показателей на 5 лет раньше. Через 10 лет они ожидают столкновения с ещё более разрушительными последствиями климатического кризиса, а для многих срочная поддержка необходима уже сейчас.
Развитые страны, в частности, Великобритания и страны ЕС, в ответ настаивали на более осторожных формулировках, не желая брать на себя дополнительные финансовые обязательства по поддержке развивающихся и наиболее уязвимых стран.
Подробнее о развитых, развивающихся и странах с переходной экономикой:
BAM!
Достижение гражданского общества на COP30
Рабочая программа по справедливому переходу, или Belem Action Mechanism (BAM), стала одним из самых значимых результатов конференции. Механизм появился в официальной переговорной повестке во многом благодаря скоординированной работе общественных организаций — настоящему mutirão.
В преддверии переговоров НКО согласовали позиции и подготовили требование к конференции — принять в Белене новый инструмент, который должен обеспечить многостороннюю реализацию процесса по глобальному справедливому переходу с учётом интересов людей и сохранения окружающей среды.
«Этот механизм должен способствовать справедливому отказу от ископаемого топлива, преобразованию сельского хозяйства и продовольственных систем, продвижению устойчивых промышленных процессов, обеспечению справедливого использования ВИЭ и всеобщего доступа к энергии, а также обеспечению устойчивого управления экосистемами и природными ресурсами, включая справедливые цепочки поставок минеральных ресурсов».
Общее открытое письмо, а также отдельные позиции общественных организаций в сочетании с акциями во время конференции принесли результат: механизм был принят, хотя и в очень смягчённом варианте — без упоминания связи между целью ограничения роста средней глобальной температуры, справедливым переходом и отказом от ископаемого топлива. Также из финального текста пропали формулировки о рисках, связанных с добычей критически важных минералов.
Несмотря на это, создание BAM — важный момент в глобальном климатическом диалоге. Этот механизм предполагает широкий спектр сфер и участников процесса, благодаря ему впервые признаётся значимость работников индустрий, людей в уязвимом положении, коренных народов, фермеров, мигрантов и других групп. Насколько успешно будет работать этот инструмент, зависит от того, будет ли он реализован на принципах равенства, с участием гражданского общества и без влияния корпоративного лобби. В противном случае механизм рискует стать скорее символическим, чем преобразующим. Его детальное обсуждение и операционализация продолжится на следующей Конференции сторон на СОР31 в Турции.
Оценка адаптации к климат-кризису: сложный компромисс, к которому шли много лет
Самым ожидаемым практическим результатом переговоров в Белене стало согласование индикаторов для оценки адаптационных мер в рамках Глобальной цели по адаптации.
Более 3,5 миллиарда человек проживают в зонах, подверженных негативным последствиям климат-кризиса: наводнениям, тайфунам, экстремальным температурам и прочим явлениям, угрожающим жизни людей и устойчивости местных экосистем.
О необходимости адаптироваться к последствиям климатических изменений говорят уже давно: это подчёркивалось ещё на Конвенции ООН в 1992 году. Активная же работа по адаптации началась гораздо позже. Соглашение о Глобальной цели было принято в Париже в 2015 году, но к обсуждению индикаторов для оценки адаптационных действий страны впервые приступили только в Белене.
Подготовка к переговорам заняла два года. Эксперты составили список из примерно 10 000 потенциальных индикаторов, а потом сократили его до 100 пунктов, которые предстояло обсудить в рамках конференции.
Договориться о едином списке индикаторов было непросто. Так, развивающиеся страны, включая Африканскую группу, справедливо утверждали, что осуществление адаптационных мер согласно существующему широкому списку индикаторов потребует от них значительных финансовых ресурсов, которых у них попросту нет. Подобные споры только подчёркивают несбалансированность климатического финансирования и критический недостаток поддержки развивающихся стран — проблема, которая ежегодно всплывает во время переговорного процесса под разными углами.
Недостаток поддержки — это не единственное препятствие, которое стояло на пути принятия индикаторов. Сложность заключалась и в том, что последствия изменения климата для каждого региона или страны индивидуальны. Государства и сообщества понимают свои адаптационные потребности по-разному. Поэтому и при последующей оценке важно будет учитывать особенности и проблемы каждой из сторон.
Несмотря на трудные переговоры, странам удалось согласовать набор индикаторов, с помощью которых в дальнейшем можно будет количественно и качественно оценить эффективность действий по адаптации к климат-кризису. Они охватывают следующие направления:
- обеспечение водой для бытовых и хозяйственных нужд;
- продовольственная безопасность и сельское хозяйство;
- здравоохранение и риски для здоровья;
- экосистемы и биоразнообразие;
- населённые пункты и инфраструктура;
- благополучие и борьба с нищетой;
- знания и культурное наследие;
- оценка воздействий, уязвимостей и рисков;
- а также ряд индикаторов, связанных с планированием, осуществлением; мониторингом и оценкой адаптационных параметров.
Страны могут выбирать те индикаторы, которые подходят под их климатические риски и потребности. При этом выбор не должен влиять на получение ими финансовой поддержки в рамках Глобальной цели.
Позиция России: политика минимальных обязательств
По сравнению с предыдущими конференциями, российская делегация на СОР30 была менее активной. В этом году у страны не было отдельного павильона, в котором ежедневно проходили бы мероприятия, организованные бизнесом и представителями государственных ведомств. Делегация отказалась даже от традиционного официального мероприятия, на котором Россия обычно развёрнуто высказывает свою позицию относительно климатического кризиса, декарбонизации и международного сотрудничества.
Об актуальной позиции России при этом можно судить по выступлению спецпредставителя МИД по вопросам климата Сергея Кононученко в начале второй недели конференции. Кононученко отметил, что Россия признаёт важность борьбы с климатическими изменениями и совместное международное сотрудничество. Вместе с тем он подчеркнул, что смещение основного фокуса на действия по сокращению выбросов парниковых газов — «опасный перекос», и призывал уделять больше значения мерам адаптации.
При этом в рамках согласования индикаторов по оценке мер адаптации Россия придерживалась позиции «лучше — меньше», предлагая принять только минимально необходимые показатели, а дальнейшие обсуждения отложить на будущий год.
Россия мастерски умудряется переворачивать термины с ног на голову даже на международном уровне. К примеру, говоря о справедливом переходе, Кононученко дал термину особое, удобное России, пояснение:
«Справедливый — значит, учитывающий национальные условия, стартовые позиции и возможности каждой страны».
То есть фокус справедливости сместился с учёта интересов уязвимых групп, коренных народов, местных жителей, рабочих и в целом интересов граждан на насущные выгоды для государства. Можно предположить, что под «стартовыми условиями» спецпредставитель МИД имел в виду экономику России, глубоко завязанную на добыче и продаже ископаемого топлива. И следующее высказывание Кононученко это подтверждает.
«Призывы к форсированной шоковой декарбонизации не только угрожают экономической и энергетической безопасности, но и углубляют глобальные неравенства», — отметил он.
Заявление Кононученко на СОР30 вписывается в долгосрочную позицию России на климатических конференциях. Однако сейчас всё отчётливее слышно нежелание России активно включаться в борьбу с климатическим кризисом. На это указывают и настоятельные предложения не внедрять новые механизмы и обязательства для сторон соглашения, и отказ воспринимать снижение выбросов парниковых газов как приоритетно необходимое действие.
Помимо прочего, Россия настаивает на использовании термина «низкоуглеродная экономика», ссылаясь на нежелание отказываться от ископаемого топлива, и в то же время активно продвигает понятие «технологической нейтральности» в попытке сместить фокус с возобновляемых источников энергии на природный газ и атомную энергетику. Россия настаивает, что не столь важно, какие технологии страна выбирает использовать, главное, чтобы в сумме удалось достичь баланса между выбросами и поглощением углекислого газа. Однако такой подход лишь уводит в сторону от реального решения проблем климат-кризиса.
Позиция России логична, учитывая, что страна ставит свои промышленные интересы выше сохранения окружающей среды. Пример этому – интенсивная индустриализация Арктики, несмотря на таяние многолетней мерзлоты и другие существенные климатические риски в регионе.
Читайте также
Подробнее о позиции России на переговорах ООН по климату и проблемах Арктики:
Не все в одной лодке
Россия не единственная страна, занимающая скорее блокирующую позицию на переговорах по климату. В альянсе с другими добывающими странами, например, Саудовской Аравией, стороны соглашения последовательно выступают против включения в официальные документы любых упоминаний ископаемого топлива, пытаясь сохранить энергетический статус-кво.
Позиция России вызывает как минимум серьёзные опасения. Даже ОНУВ, поданные страной в этом году, подразумевают рост выбросов парниковых газов вместо их снижения. На фоне нарастающих климатических рисков и неизбежной перестройки глобальной экономики в будущем, происходящее выглядит угрожающе.
Отказываясь сокращать выбросы и тормозя прогресс в международных соглашениях, Россия не выигрывает ничего, кроме краткосрочной финансовой выгоды, продолжая развивать индустрию ископаемого топлива. В перспективе эта позиция может привести к трагичным последствиям как для экономики, так и для жителей России. Стремление наращивать выбросы парниковых газов только усугубит последствия климатического кризиса. Особенно от этого пострадают и без того уязвимые регионы, например, Арктика.
Читайте также
О том, что может сделать Россия для северных регионов, чтобы повысить их устойчивость к климатическому кризису:
Рейтинг регионов российской Арктики по энергопереходу
Если Россия не изменит подход и не начнёт активно сокращать выбросы парниковых газов на практике и внедрять меры по адаптации, в первую очередь пострадают люди и экосистемы. Помимо этого, парниковые газы, генерируемые Россией, усугубят изменение климата на всей планете. Эта та распределённая историческая ответственность, от которой Россия старается уйти, играя с «низкоуглеродными» терминами, но которой будет не избежать, если в скором будущем ничего не изменится.
Фото обложки: Unsplash
