![[object Object],[object Object]](https://cdn.sanity.io/images/tsza235h/production/5ced83d1c8754f039fcf8ac414d638886012e9d5-1200x800.jpg?rect=0%2C63%2C1200%2C675&w=3840&h=2160&fit=max&auto=format)
«Люди бьются за кусок хлеба и рады всему, что им предлагают»
Что не так в отношениях между промышленниками и коренными народами в России
«Кедр» поговорил с Ланой Пылаевой, консультанту по правам коренных народов НКО «Арктида», и международным экспертом по коренным народам (анонимно) о том:
- как складываются отношения российских недр добытчиков с коренными народами;
- как в России проявляется «зеленый колониализм» и можно ли построить более справедливое общество;
- когда и почему коренные народы сами вредят природе;
- как все эти проблемы связаны с главенствующей сегодня идеологией в отношениях человека и природы — экстрактивизмом.
Переход с ископаемого топлива на возобновляемую энергетику способен если не спасти человечество от климатической катастрофы, то как минимум замедлить темпы глобального потепления, сделать воздух, воду и природу чище. Солнечные панели, ветряные турбины и электромобили стали символами нового экологичного будущего. Их активно внедряют не только в Европе, но и в Китае и других странах Азии, Латинской Америки и Африки.
Но у производства «чистых» технологий есть темная сторона: необходимые для них материалы — литий, кобальт, никель, медь и другие — часто добываются на землях коренных народов. На нетронутых ранее территориях после прихода промышленников начинается масштабное загрязнение почв, рек и озер, разрушаются пастбища, сокращается количество рыбы в реках и численность диких животных в лесах, уничтожаются сами леса.
По данным американской НКО Earthworks, из 5 097 действующих и планируемых мировых проектов по добыче минералов, необходимых для энергоперехода, более половины расположены на землях коренных народов. Повторяется старая практика: прогресс одних строится за счет других, только теперь он обернут в «зеленую» этикетку. Этот процесс получил название «зеленый колониализм».
Для коренных народов по всему миру важно сохранять связь со своей землей и ее ресурсами — от этого зависит не только их традиционное хозяйствование, будь то оленеводство или рыболовство, но и культурная идентичность, беречь которую в мире урбанизации и технологий становится все труднее. Под действием внешних факторов и сами коренные порой нарушают золотое правило, выработанное их предками, — не брать у природы больше, чем она способна дать.
Дисклеймер
Организации коренных народов в России подвергаются преследованиям. Многие из них признаны экстремистскими за «разрушение многонационального единства» страны. Поэтому представители коренных, особенно остающиеся в стране, часто опасаются говорить открыто. «Кедр» приводит некоторые мнения анонимно.
«Зеленый» — не всегда справедливый
В 2020 году на Таймыре произошла одна из крупнейших в современной российской истории экологических катастроф. Из-за разрушения хранилища нефтепродуктов на теплоэлектроцентрали № 3, принадлежащей «Норникелю», в местные реки попало более 20 000 тонн дизельного топлива.
Компания, добывающая никель, палладий и другие ископаемые, необходимые для энергетического перехода, была признана виновной в случившемся: ее оштрафовали на рекордные 146 млрд рублей. Суд учел вред почвам и водным объектам, но за рамками остался ущерб местным жителям.
Например, последствия разлива ударили по селу Усть-Авам, где живут нганасаны и долганы — из-за загрязнения рек они больше не могут полагаться на рыболовство как устойчивый источник продовольствия. После аварии «Норникель» объявил об инвестициях в программы поддержки коренных народов Таймыра, пообещав вложить более 2 млрд рублей в течение пяти лет. Но, как сообщала в 2022 году организация Cultural Survival, занимающаяся защитой прав коренных народов, компания якобы поставила жителям Усть-Авама условие: они могли получить деньги в рамках программы, если бы согласились заявить, что авария не повлияла на их традиционное хозяйствование. Большинство людей отказалось и ничего не получило. Но были и те, кто согласился сотрудничать, «потому что у них нет других вариантов обеспечения продовольственной безопасности и финансовой поддержки, в которых они нуждаются», пишет Cultural Survival. «Норникель» отчитался, что построил новые дома для 15 семей из Усть-Авама, сел Волочанка и Усть-Порт, а также организовал три медицинских пункта в этих селах.
«2 млрд рублей в течение пяти лет— это копейки для «Норникеля», чистая прибыль которого составила 252 млрд рублей только в 2023 году, а до начала [боевых действий в Украине] была в разы больше», — объясняет эксперт «Арктиды» Лана Пылаева.
«Такие крошечные вложения не соотносятся с доходами компании, которая зарабатывает деньги на природных богатствах этих мест и оставляет после себя непоправимый ущерб окружающей среде. Ведь от ее благополучия зависит жизнь и доходы коренных на Таймыре».
На Кольском полуострове компания Polar Lithium разрабатывает Колмозерское месторождение, которое содержит порядка 24% отечественных запасов лития — металла, используемого в том числе для производства аккумуляторов электромобилей и солнечных батарей. Однако на этих же территориях уже сотни лет ведут свою хозяйственную деятельность коми и саамы. Еще в 2023 году они решили не дожидаться последствий от освоения своих земель и заблаговременно перенесли оленеводческие стоянки. Пока неясно, как сильно проект затронет местные экосистемы, но по опыту коренные знают: добыча ископаемых как минимум повлечет сокращение кормовой базы для животных.
— «Зеленый» переход сам по себе не гарантирует справедливости, — говорит Лана Пылаева. — К сожалению, даже в экологической оболочке часто скрывается экстрактивистская логика — забрать максимум, минимизируя затраты, игнорируя людей и природу на местах. Многие проекты по редкоземельным металлам, литиевым рудникам или новым ГЭС разворачиваются на территориях коренных народов — без их согласия и учета их взглядов и уклада жизни. Коренные народы должны быть полностью вовлечены в процессы принятия решений, их традиционные знания и образ жизни должны учитываться при реализации подобных проектов. Только так можно избежать «зеленого колониализма» и обеспечить устойчивый энергопереход. Важно понять: коренные не выступают против энергоперехода или возобновляемых источников энергии как таковых, но настаивают на необходимости справедливого и осмысленного участия в этих процессах.
«Им нужно, чтобы люди оставались молчаливыми»
В прошлом году в Женеве прошел саммит «Справедливый переход: перспективы, знания и опыт коренных народов», в котором участвовали представители коренных из всех семи социокультурных регионов мира. На конференции приняли документ с пятью принципами справедливого перехода.
Каковы принципы справедливого перехода?
— Когда на твою землю приходит какая-то компания и что-то предлагает, населению нужно время, чтобы все понять, обдумать и просчитать, — объясняет международный эксперт по коренным народам. — Но зачастую бизнес не дает людям этого времени — компаниям нужно поскорее запустить проект и получить прибыль, они не хотят вести хоть сколько-нибудь долгий диалог. Но без него невозможны равные отношения с людьми на местах. Если осмысленное согласие коренных на разработку месторождений получено, то следующий этап — заключение письменных соглашений, где фиксируются сроки добычи, затрагиваемая местность, а также финансовые отношения между компанией и общинами или селами. И это все — обычный процесс, который происходит в странах, где есть нормальное законодательство и соблюдаются гражданские права.
В Арктике уже существует ряд успешных инициатив, которым удалось «подружить» промышленность с коренными народами. Так, Канада считается одной из ведущих стран в этом вопросе — коренные сообщества включены в подготовку и реализацию проектов по возобновляемой энергетике на всех этапах, которые каким-либо образом их затрагивают. Например, в поселке Олд-Кроу на правительственные средства была построена солнечная электростанция Old Crow Solar мощностью 940 кВт — она принадлежит общине индейцев Вунтут-Гвичин. Проект снизил зависимость общины от дизельного топлива и создал для них рабочие места. На северо-западе Канады, неподалеку от города Инувик, тоже развиваются ВИЭ-проекты совместно с советом индейского народа гвичин — в работу уже запущена ветровая электростанция Inuvik High Point.
На северо-западе Аляски запланировано возведение солнечных электростанций мощностью 4 МВт с системами хранения энергии. Деньги на строительство выделят из федерального бюджета, а владельцами и операторами станций станут коренные. Предполагается, что они смогут продавать электроэнергию коммунальным службам. Потенциальный годовой доход — $970 000.
— Необходимо учитывать не только мнения экологов, ученых, ESG-менеджеров, но и коренных народов, на чьих территориях строятся ВИЭ или добываются ископаемые для создания экотехнологий, — рассуждает Лана Пылаева. — У коренных есть земля — их исторические территории и священные места, — и они должны сами решать, отдавать ее под разработку или нет. Во многих странах, прежде чем начать геологоразведку, проект обсуждается с общинами на местах, и только после получения осмысленного согласия начинаются работы. В России же чаще всего к обсуждениям относятся формально — даже если их проводят, отрицательное мнение коренных не учитывается и не мешает планам на добычу. Иногда люди узнают о работах и вовсе, когда геологоразведка уже началась, а нарушения произошли, и по итогу остаются с разрушенной природой, в нищете или с мелкими подачками от недродобытчиков.
Пылаева приводит в пример ситуацию в эвенкийском селе Тяня Олекминского района Якутии, где давно обосновались золотодобытчики компании «Нордголд Менеджмент». В 2023 году корпорация приступила к разработке нового месторождения, но местные выступили против. Природа и без того страдает от действий золотарей: рыбы в реке-кормилице Токко стало меньше, из-за вырубки лесов сократились пастбища и поголовье оленей. «Нордголд» провел встречу с жителями, где представил на их суд материалы ОВОС, как позже выяснилось, содержащие серьезные недоработки. Однако трения с коренными и их прямое несогласие на разработку не помешали проекту — «Нордголд» планирует начать добычу на Токкинском месторождении уже в этом году.
«Конечно, необходимо, чтобы среди коренных существовали устойчивые сообщества, которые не потеряли связь со своей землей и понимают ее ценность. Иначе есть риск уйти в коммерциализацию, тогда природа может быть разрушена руками самих коренных ради денег — и такие примеры, к сожалению, есть и в России, и в других странах. Поэтому так важно поддерживать низовые сообщества и подключать образовательные программы в коренной среде. Но теперь в России с этим совсем сложно. Государству и корпорациям выгодно, что коренные не знают своих прав — им нужно, чтобы люди оставались молчаливыми».
Отчего так в России?
Ирония «зеленого колониализма» заключается в том, что ради благой цели спасения планеты человечество жертвует теми, кто столетиями жил в гармонии с окружающей средой. Земли коренных, их права и природные ресурсы и без энергоперехода становятся разменной монетой в капиталистической системе, где гонка за прибылью и экономическим развитием ставится превыше всего. Эта реальность, о которой коренные народы России знают не понаслышке, часто разрушает их собственные принципы.
«Кедр» спросил у экспертов, почему коренным сообществам приходится выбирать между сохранением традиций и выживанием, какие регионы России подвержены риску «зеленого» колониализма и можно ли что-то изменить в отношениях с промышленниками, учитывая современный контекст.
«Кедр»: Коренные народы считаются хранителями традиционных экологичных знаний и вообще более близкими к природе, чем жители больших городов. Но иногда «коренная» идеология бережного отношения к окружающей среде не реализуется на практике. Сами коренные могут заниматься браконьерством, вылавливать рыбу и добывать диких животных в большем количестве, чем разрешено по квотам. Известны случаи, когда аборигены буквально становятся «паспортом» для коммерсантов, продавая им свою квоту на вылов рыбы или отстрел дичи. Почему это происходит?
Лана Пылаева (Л. П.): Этот вопрос не имеет простого ответа. Во-первых, в современном мире правят капитализм и экстрактивизм, а экономический рост ценится выше охраны природы, прав человека и культурного кода. Во-вторых, коренные народы не застрахованы от бедности, неравенства, необходимости выживать в рыночной экономике — им тоже нужно собирать детей в школу, оплачивать коммуналку, заправлять дизелем или бензином технику, строить жилье, закрывать базовые потребности. При этом у коренных сообществ в нашей стране отобраны инструменты самоуправления, сложившаяся система буквально толкает людей в коммерциализацию. Концепция «не брать у природы больше» перестает быть выбором «за хорошее» или «за плохое» — люди выбирают второй вариант не от хорошей жизни, а для выживания. И ответственность за это лежит на государстве, а не на коренных с удочкой, которым надо кормить семьи и которые, как и любой человек, стремятся улучшить свои жизненные условия.
Анонимный эксперт (А. Э.): Практически все коренные народы сегодня интегрированы в политические, экономические и социальные системы своих стран. Мы уже не представляем изолированные племена. Да, есть те, кто сохраняет добровольную изоляцию, например племена в Амазонии или Азии, но таких меньшинство. Раз мы интегрированы в этот мир, то важно, чтобы для коренных тоже работали принципы, законодательства, горизонтальные отношения, партнерства, вообще развивалась культура права. В России, к сожалению, этого нет. Также необходимо отбросить клише, что коренные хотят остановить развитие. Это не так! Нам тоже нужны ресурсы, чтобы поддерживать свою культуру и образ жизни. Мы не можем не использовать блага цивилизации — тот же интернет или снегоходы, — хотя нас часто пытаются загнать обратно в архаичный мир. Действительно есть люди, которые готовы пожертвовать своими «коренными» принципами и перейти в коммерцию. Но все-таки большинство занимается традиционным природопользованием, бережет свою землю и является носителем культуры своего народа.
«Кедр»: Один из базовых постулатов концепции справедливого перехода — это включение коренных народов в процесс принятия решений о промышленном развитии своих земель. Нужно ли это самим коренным?
А. Э.: Ключевая проблема как раз в том, что сейчас коренные народы России по сути не участвуют в промышленных проектах, которые уже реализуются или только планируются на их землях. Национальные села и отдельные общины вообще не знают, как должно выглядеть нормальное взаимодействие с корпорациями. Началось это не сейчас, не с «зеленой» экономики, а еще во времена Советского Союза. Система бизнеса у нас в стране работает так же, как государство, — сверху вниз.
Когда условный «Норникель» или «Газпромнефть» начинает переговоры с какой-то общиной — это как неравный брак. Условия, которые промышленники предлагают коренным, изначально не выгодны.
Они не знают своих прав, живут в бедных маленьких селах, а выделяемых властями квот на ту же рыбу может еле хватать для обеспечения потребностей питания, речи о ее продаже чаще всего не идет. Как правило, их территории уже нарушены какой-то антропогенной деятельностью: лесозаготовками, рыбной промышленностью или недродобычей. А люди, которые бьются за кусок хлеба, рыбы или мяса, будут рады всему, что предложит компания. О каком осознанном согласии может идти речь? Это как привезти ребенка, которого во всем ограничивали, в большой магазин. Что он выберет? Игрушки и сладости. Но это не значит, что они ему действительно полезны. Вот такие базовые условия «партнерства». А потом корпорации в своих отчетах по социальной ответственности преподносят свои мелкие подачки в виде дизеля для села или каких-нибудь снегоходов как нечто выдающееся, как «сотрудничество» с коренными народами. Формулу этих отношений надо фундаментально пересматривать. И, конечно, сами коренные народы должны быть готовы включаться в эти процессы, изучать информацию, наращивать свою экспертность.
«Кедр»: Какие, на ваш взгляд, регионы России подвержены риску «зеленого колониализма»?
А. Э.: Из-за развития военно-промышленного комплекса России сейчас особенно нужны переходные минералы и редкоземельные металлы, которые используются в том числе и для «зеленых» технологий. Но для нашей страны они пока не в приоритете. В этих ископаемых власти видят развитие. И это риск не для одного какого-то региона, а для всей российской Арктики. Это касается Мурманской и Архангельской областей, республик Коми и Саха, Чукотки, в целом Сибири и Дальнего Востока. На пути добычи стоят коренные народы, поэтому со стороны корпораций начинаются вот эти крысиные, церемониальные вещи вроде мелких подношений, заключения соглашений и принятия деклараций.
В каждом регионе существуют «прикормленные», прогосударственные организации коренных народов, которые соглашаются на все подачки, благодарят за них и не задают лишних вопросов
Из людей, которым уже не важны никакие настоящие «коренные» принципы, создаются какие-то советы при губернаторах, муниципалитетах и компаниях. Так бизнес делает себе хороший имидж, причем это транслируется и на международном уровне — компании привозят «своих» коренных на форумы, чтобы они поделились положительным мнением о «партнерстве», и выставляют свою работу как лучшую практику сотрудничества с местными общинами. Это называется «разговором на равных», но это явно не та практика, к которой нужно стремиться. Кстати, на этом разделении внутри коренного сообщества государство и бизнес тоже цинично и тонко играют — принцип «разделяй и властвуй» никуда не делся. Причем некоторые «свои» понимают, что их используют, но из системы трудно выйти. А все альтернативные организации вычищены. Люди с независимым мышлением все еще остаются на местах, но голоса у них больше нет, силы неравны.
«Кедр»: Какие последствия для окружающей среды вы видите в сложившихся условиях несправедливого перехода?
А. Э.: Хорошего прогноза у меня нет. Корпорации как копали, так и будут копать, только теперь — под новыми «зелеными» социальными флагами. Каких-то бережных технологий, которые не наносят большого вреда природе, в России нет. А тактика остается прежней: копай глубже, кидай дальше. Добыча ведется экстенсивно и затрагивает огромные площади. Экологическое законодательство в стране ослаблено, независимые организации вычищены. Нормальный экологический мониторинг на местах отсутствует — больше нет специалистов, которые бы помогли коренным сообществам собирать данные о том, что действительно происходит на их землях: не выливается ли из каких-то трубопроводов нефть, не складируются ли где-то опасные отходы, не ли их священные места.
На гигантских арктических территориях вообще можно делать что угодно, и никто этого не заметит. А люди, что живут рядом с недродобытчиками, как правило, запуганы и молчат, даже если что-то знают о нарушениях.
Л. П.: Часто корпорации, заходящие на земли коренных, ведут себя там как полноправные хозяева — создают буквально государства в государстве. Все это стало возможно из-за низкой плотности населения в Арктике. Это тоже затрудняет мониторинг и хоть сколько-нибудь независимую оценку на местах. Еще важно отметить, что «бьют» по природе не только крупные проекты вроде разработки карьера или строительства шахты, но и «малоинвазивные» работы, например прокладывание трубопроводов по дну рек и морей. Часто на них подают слабый ток, чтобы предотвратить коррозию, а это приводит к заморам рыбы. Кажется мелочью по сравнению с масштабными раскопками недр, но для коренных сообществ такие последствия тоже болезненны.
А. Э.: В условиях севера экологический ущерб утраивается, становится более тяжелым для окружающей среды, там она восстанавливается медленнее. К сожалению, теперь Арктика закрыта для всех, кроме недродобытчиков и военных. Законодательство поддерживает бизнес в стремлении поскорее все оттуда выкачать и выкопать — для этого и создается, например, арктическое резидентство. Что касается коренных — их задавят и купят, с ними договорятся, создадут красивые картинки и положат их в свои отчеты.
«Кедр»: Получается, коренные народы России выключены из процессов принятия решений либо добровольно, потому что люди устали бороться с системой, либо искусственно — через закрытие независимых проектов и сообществ, превентивное запугивание. Но можно ли продолжать что-то делать в сложившихся условиях?
А. Э.: Во-первых, важно бороться с агрессивной пропагандой, которая льется изо всех источников информации, о том, как хорошо коренным народам России живется рядом с недродобытчиками. Во-вторых, конечно, наращивать горизонтальные связи, создавать гражданское общество и необходимое законодательство, менять принцип самоуправления коренных сообществ, который сейчас если и работает, то по принципу «Единой России» — сверху вниз, где все заранее срежиссировано, решено и написано. Это не то включение в процесс принятия решений, которое нам действительно необходимо. Но сейчас политическая среда не позволяет ничего из этого делать.
Л. П.: Для начала не нужно требовать от коренных активности в условиях, когда эта активность опасна. Это не апатия, а инстинкт самосохранения. Мне кажется, нам потребуется много времени на восстановление, сейчас коренные сообщества в России находятся в режиме выживания. А взращивать агентность и самосознание в людях можно по-разному: через поддержку локальных инициатив, даже самых маленьких, через восстановление языка и традиционных практик и, главное, через солидарность, а не патернализм.
Важно учитывать и историческую перспективу. Сообщества коренных народов на территории России были сознательно разрушены в процессе колонизации, укоренения и русификации. Одним из ключевых инструментов стало административное разделение: одни были отнесены к «национальным республикам», другие — к «малочисленным народам Севера». Сегодня мы до сих пор живем в этих рамках, часто спорим даже между собой, кто считается «по-настоящему коренным». Важно помнить: солидарность между сообществами — ключ к восстановлению субъектности. Именно такие горизонтальные связи могут стать базой для будущей политики справедливого перехода.
Благодарим коллег из Kedr.media за возможность опубликовать этот материал у нас. На обложке Музей ульчской культуры. Национальное село Булава, Хабаровский край. Фото: Марина Сычева.
